Беседы о замужестве

Когда думаешь о сексуальности девушки из народа, непременно представляешь себе румянец во всю щеку, грудь и бедра будущей матери, которой самой природой уготовано рожать в поле, посреди сенокоса. И еще густые, здоровые волосы, заплетенные в косу (им не нужен Пантин Прови), сильные пальцы с короткими лунками ногтей, крутые икры, мощные коленные чашечки - все для работы физической и ничего для умственных трудов. Однако, не существует на земле человека без единой мысли в голове - что бы там ни болтали злые языки. У нашей пресловутой народной девушки, в ее симпатичной головке с крепким черепом, наверняка, нет-нет да и промелькнет желание или фантазия.

Невтерпеж

Угадайте, чего хочет здоровая молодуха 18-22 лет от роду? О чем грезит вечерами, напившись чаю, лузгая семечки на лавочке у дома? Верно, о замужестве. Перед ее внутренним взором встает дивная картина: она в белом платье с законным супругом под руку, и может быть, уже беременная, но чуть-чуть, чтобы никто не догадался, кроме 30-ти ближайших подружек из родной деревеньки.

Вы думаете, я пишу о какой-нибудь архетипической сказочной Машеньке из фильмов Ромма? Нет, представьте себе, машеньки сии живы в каждом селении средне-русской возвышенности, в каждом городке и - прости меня господи! - в каждой из нас. Пусть ногти наши длинны и чисты, лоб высок, а волосы тусклы и безжизненны (такова плата за жизнь в больших городах). Пусть в наших образованных головах играют в чехарду 33 мысли (пара из них - ну, очень интеллектуальные). Однако... мы тоже думаем о замужестве. В любом возрасте. Еще не найдя себе суженого. Только-только разведясь.

Позорный, но основной женский инстинкт - притулиться в чем-то белом (неземном) под мышкой у мужчины в чем-то черном (основательном). И пусть это будет лишь видимостью, но дающей статус видимостью. Женщина, не сходившая замуж хоть разок, вызывает у окружающих предсказуемую реакцию. Не важно, почему это произошло, но мы, прогрессивные люди с новыми взглядами на брак и положение женщины в обществе, осуждаем или жалеем ее с оттенком превосходства ("не повезло, но сама виновата").
Удивленная гримаса: в чем виновата? Тут применимо понятие вины?

Безбрачие наказуемо

Все становится на свои места, когда мы вспоминаем о коллективном бессознательном, которое формировалось на нашей средне-русской возвышенности веками, и атавистических представлениях, которые будто живут в нашей крови. Может, и правы ученые-теоретики, говорящие, что ДНК несет в себе память обо всем, что происходило с нашими предками с начала времен.

Ибо, и век назад, и два, и три, и десять происходило примерно следующее: старых дев и бобылей нешуточно травили. Девушка, не вышедшая замуж до 22 лет, считалась перестарком. Последний олух на деревне считал своим правом высказать ей в лицо свое презрение. Чего стоит хотя бы обряд под названием "колодка": во время масленичных гуляний неопределившейся покамест девке к ноге привязывали полено, завернутое в тряпку, и насильно водили по улице. Или - наваливались всем скопом, раздевали прилюдно и окунали в снег (в прорубь) и растирали, чтобы она "не закисла" и быстрее вышла замуж (этот кошмар называется "солением").

После такой экзекуции хочешь-не хочешь, а призадумаешься на тему семьи и брака.

Подальше от парней

И как же девушке должно было не хотеться замуж, чтобы пренебречь всеми невыгодами положения, стать мишенью издевательств. Если у городских есть надежное убежище - большой город с улицами и домами, где можно затеряться, скрыть свою личную жизнь и ее отсутствие, то деревенская видна как на ладони. Единственной норкой, в которую могла прятаться девушка, чья фригидность стала жизненным принципом, или же увлеченная своим полом (кому ты это расскажешь в деревне?), оказывался монастырь, пострижение, а для свободолюбивых особ - вдобавок к тому, странничество или уединение в скиту под предлогом общения с Иисусом.

Если предположить, что люди на протяжении истории принципиально не меняются, легко сконструировать тип девушки, желающей посвятить себя богу. Это мечтательные девушки (на грани истерии), для которых фантазии на определенном этапе их полового и интеллектуального развития затмевают все - перспективы замужества и деторождения, собственно, перехода во взрослый мир. Они ощущают себя избранными. Им слышатся голоса, являются образы, обусловленные той культурно-религиозной средой, в которой они живут (это могут быть барабошки, а может и Будда).

Кавалеры с соседней улицы - нечесаные, немытые - таких девушек категорически не устраивают. Образ Христа оказывается для них идеальным прибежищем мечтаний (мы знаем, что иные знаменитые монашенки называли себя невестами христовыми и отнюдь не аллегорически). Поклоняясь, они испытывали экстаз, идентичный сексуальному.
Соединяем эротическую привязанность к образу, которому поклоняется "отданная богу" девушка, с ее особым, возвышенным по отношению к мирянам, положением. Получаем нескончаемый источник удовольствия (богоугодные девушки чаще всего имели нрав неврастенический, способный из малой искры разжечь целое пламя, буквально опаляющее окружающих) плюс защиту от хулителей затянувшейся девственности.

Праздник явления Покрова Пресвятой Богоматери -14 октября (1 октября по старому стилю).

Покров - это, прежде всего, замужество. Как в чисто биологическом смысле слова (сравните, "петух кроет курицу"), так и в социальном (муж и семья как защита от общественного порицания). В день Покрова Приснодевы Марии по идее выпадает первый снег, который держится недолго. Девушки молились: "Божья матерь, покрой землю снежком, а меня женишком". Снег, платок Богородицы и фата становились синонимами.

К октябрю в деревне заканчиваются все урожайные работы, делать становится решительно нечего, на улице - холод, молодежь перемещает свои посиделки и флирт в избы, а значит, все тайное летом (поцелуи и прочее в стогу) с приходом осени становится явным (живот растет, родители заругают, надо жениться). Покров - драматический момент в жизни девушки. С одной стороны, начались "беседы", вечера, где девушки прядут пряжу и болтают, а парни приходят и рассаживаются каждый рядом со своей зазнобой. С другой стороны, в Покров лучшие ребята едут в город наниматься на сезонную работу ("уедет, не вернется, забудет, заведет себе другую, городскую, худю-ющую"). Контракты обычно заключались ровно на год, от Покрова до Покрова. А что? Парню-то спешить некуда, он и в тридцать остается женихом хоть куда, девушке же надо спешить, красота гибнет.

Покров считался экзаменом для невест. Взрослые говорили: "Если не покрыл Покров, не покроет и Рождество." Поэтому девки из кожи вон лезли, чтобы понравиться хоть кому - там и отказать можно. А вот если совсем никто внимания не обратил - ужасная примета, просто пойти и удавиться с горя.

Чтобы улучшить положение дел, неуверенные в своих природных чарах девицы, принимались колдовать - как невинно, по-церковному, так и по-черному. Один из обрядов предполагал, что девушка проведет ночь одна, стоя у окна темном овине (ангаре, где сено складывают), в полном молчании и неподвижности ожидая, что кто-нибудь пройдет мимо (а случится это, само собой, только утром). Обычные, не вполне отчаявшиеся девушки, заменяли овинное бдение на изготовление приворотов (хлеб и лен оставляли в овине на ночь, а при звоне колоколов к заутрене забирали). Хлеб давали есть милому, а с использованием заговоренного пучка льна делали рубашку ему в подарок. А еще девушки очень много молились за то, чтоб кому-нибудь полюбиться. И Божьей Матери молились, и Параскеве Пятнице, старой языческой богине, покровительствующей всем женским делам.

С Покровом у деревенских связана сказка: ходила как-то раз Божья матерь по земле, людей на отзывчивость тестировала. Тест очень простой: приходишь ночью в незнакомую деревню и пытаешься бесплатно переночевать в первом попавшемся доме. Во втором, в третьем... Короче, Богоматерь не пустили нигде, более того, грубо погнали. Тогда пророк Илья, наблюдавший за тестом, взъярился и объял населенный пункт пламенем. А добрая Богоматерь пожалела деревенщин, которые только гнали ее нецензурно и покрыла деревеньку своим головным платком (как вы знаете, без доступа кислорода огонь гаснет).

Совсем другая версия событий предлагается истинно верующим православной церковью. В середине Х века Византия воевала с сарацинами. Когда Константинополь был на блокадном положении и казалось, никакой надежды нет, администрация города и избранные его жители собрались для коллективной молитвы, которая, как известно, творит чудеса. Служба о спасении города шла ночью, потому что в темное время суток любое душевное усилие имеет тройной эффект, а может потому, что исторический момент совпал с плановым всенощным бдением. Справедливости ради, надо отметить, что моление шло во Влахернском храме (можно сравнить с любой церковью на территории Кремля), где хранились риза Божьей Матери, ее мафорий (омофор, что-то вроде нашей пашмины, служил головным убором) и кусок пояса.

Случилось так, что среди лучших (читай, богатейших) горожан в церкви оказались два городских сумасшедших - будущий святой Андрей Юродивый и его ученик Епифаний. В четвертом часу утра Андрей увидел Богоматерь. Она шла по небу в сопровождении свиты ангелов, вокруг нее было непереносимое для человеческого глаза сияние (т.наз. "слава господня"). Приснодева сняла с головы мафорий, сверкающий как молния и накрыла им молящихся.

Не то, чтобы народу молилось в ту ночь мало, просто видение Богородицы было огромным - во все небо, а платок ее был и вовсе гигантским. Юродивый спросил у своего товарища Епифания, видит ли он тоже самое, на что тот ответил: "Вижу и ужасаюсь". О причинах ужаса ученика можно только догадываться. Возможно, молодой человек не верил ни одному слову учителя и полагал Иисуса, его мать и всех остальных членов пантеона умозрительными фигурами, которые глазами увидеть невозможно. Кроме двух безумцев явление покрова не видел никто, но тем не менее - город был спасен, а история вошла в историю.

Не все девушки мечтали о замужестве, не все полагали его счастливым. В русском месяцеслове есть несколько святых, чьи жития, радикально феминистские, зовут от теплого очага в даль туманную, но оттого не менее привлекательную.

7 октября (24 сентября по старому стилю) крестьяне справляют день Феклы-Заревницы (от слов "заря, зарница", а не от слова "рев").

Фекла родилась в богатой семье, была хороша собой и ее дальнейшая жизнь представлялась удачной и предопределенной. Как только девушка достигла совершеннолетия, ее обнаружили в юношей из столь же волшебной семьи. Родители уже потирали руки, ждали свадьбы и внуков, как вдруг Фекла увлеклась проповедником Павлом. Павел, как очевидец, живо рассказал ей о Иисусе, глаза у Феклы разгорелись - до свадьбы ли ей, когда тут предлагают жизнь вечную... Священник, обручавший девушку, пожаловался властям на Павла ("совращает юные некрепкие умы глупостями"), те посадили очевидца в тюрьму. Но у девушки Феклы было много золотых украшений и энтузиазма. Бижутерия пошла на подкуп тюремных солдат, а энтузиазм целиком был отдан Павлу: девушка просидела с ним в камере трое суток, пока ополоумевшие родители искали ее по подругам и родственникам.

Итак, Феклу нашли и сочли опозоренной навеки (кто же знает, чем она занималась с этим проходимцем в маленькой комнате, наедине, по ночам?). Родная мать потребовала от судьи смертного приговора, и Фекла пошла на костер. Но как только огонь разгорелся и стал подбираться к девушке, грянул ливень, казнь не состоялась, град разогнал зевак, в городе решили, что с этими делами лучше не связываться. Павла отпустили, Феклу через некоторое время тоже. Через молодых людей, увлеченных идеями Иисуса, она нашла Павла в пустыне, где он жил со своими учениками. Оказалось, что все это время они молились за нее и ждали ее прихода. Попав в новую импровизированную семью, Фекла провела жизнь счастливо - в путешествиях и проповедях.

Правда, случился в ее жизни еще один опасный инцидент. Подвела красота. Когда проповедники работали в Антиохии, в Феклу влюбился некий сановник Александр, получил от ворот поворот и сдал ее под стражу, как христианку (христианство, понимаете ли, долгое время считалось ересью). На этот раз казнь должна была осуществиться путем растерзания голодными животными, но звери, завидев Феклу, мигом забывали о голоде и бежали к ней играть и тереться (уж больше хороша была девушка). Зрителям, пришедший позабавиться на казнь, это не понравилось, и Феклу привязали к двум быкам, которые должны были разбежаться в разные стороны и разорвать девушку. Но быки-то разбежались, а Фекла осталась цела, потому что веревки разорвались, гнилые были веревки. И опять суеверные граждане решили оставить Феклу в покое, отпустили восвояси.

Так бурно, в стиле Индианы Джонс протекала жизнь будущей первомученицы равноапостольной ("первомученицы" - потому что пострадала за веру в самом начале христианства, "равноапостольной" - потому что приравнена по рангу святости к самим апостолам, тем, кто Иисуса видел, слышал и слушался). Когда Фекле наскучили путешествия, она поселилась на природе, под Селевкией Исаврийской. Слава о ней шла нешуточная, люди ходили к ней лечиться и разговаривать о жизни, некоторые пытались домогаться, но она опытной рукой всех отправляла в лоно христианства, секс отвергая. Тогда к ней выслали отряд наемников, которые должны были изнасиловать ее любой ценой. Фекла почувствовала себя смертельно усталой от этого дня сурка, когда отряд был на подходе, она подошла к скале, помолилась и вошла в нее. Как не бывало Феклы. А на месте, где гора впустила ее в себя, возник нерукотворный крест.

Киприан и Устинья 15 октября (2 октября по старому стилю).

Эти двое вошли в ряды святых мучеников, приняв казнь во время гонений на христиан, но они дороги нам не саном, а пьесой, сыгранной ими на подмостках жизни.

Киприан был профессиональным магом, лечил людей, занимался наукой, но и как любой сведущий человек, мог посодействовать в делах любовных. Однажды к Киприану обратился молодой человек, влюбленный в набожную девушку Устинью (Иустину). "Приворожи ее ко мне!" И маг принялся за работу, но сколько бы он ни старался, какие бы заговоры не адресовал он девушке, та отражала его атаки молитвой, обращенной к Иисусу. Так, за трудами неправедными, Киприан познал мощь Христа и стал его поклонником, а также влюбился в Иустину. Девушка не дала плотской любви ни юноше, который ее заказал, ни колдуну, а просто ушла в монастырь и дослужилась там до сана игуменьи. Киприан же забросил магию, обратился в христианство и в кратчайшие сроки стал епископом. Переписка двух святых не сохранилась (как жаль!), но история их нежной дружбы вдохновился бесчисленное множество произведений письменного и устного жанра (легенда о Фаусте считается парафразом на тему Киприана и Устиньи).

Два мира, два стремления: к мужу прикрепиться или иметь судьбу героическую, вольную, плавно переходящую в жизнь вечную. Сидя за мужем, с печки на лавку перелетая с веником, галушками и малыми детьми, не прославишься. А что как ни славу, сулит иноческая жизнь? В скиту, вдали от утомительных бабьих хлопот, уважаема людьми и даже зверьми (как мы узнали из жития Феклы). Нет секса - не беда. Зачем романтической девушке секс, когда ее голова занята мыслями об Иисусе. Не верите? Не верьте, не надо, это опасно, у нас в стране и так демографический спад. Только знающие люди говорят все, как один: ТНигде нет таких переполненных счастьем людей, как в монастырях.У

к оглавлению